маленьких церквушках или в часовенках… да, только ради них, чтобы на них взглянуть, стоит туда поехать… Даже самая невзрачная церквушка таит в себе невероятные сокровища… потрясающие фрески… (повышая голос) в византийском духе (все четче проговаривая слова), нечто подобное встречается в Македонии (как будто заученно), неподалеку от Граканики и Декани… И нигде больше, даже в Мистре, вы не найдете такого совершенства. Есть одна деревенька, не помню названия, но я вам потом найду на карте… так вот, там такие великолепные… такое богатство декора. Это Византия в чистом виде, ярчайший образец… (Уверенно.) Впрочем, существует книга на эту тему, с массой документального материала, с великолепными иллюстрациями… Автор — Лабович.

Жан-Пьер. Лабович?

М2, Женщины. Вы слышали?

— Нет, вы слышали?

— Он заговорил.

М2. Вот видите, когда дело касается конкретных вещей… Серьезных вещей. Византийского искусства, к примеру… Это все же несколько иное, чем то, что… (Хихикает.)

М1 (невозмутимо). Да, это великолепная книга. Прекрасно издана. Очень вам рекомендую. Если уж ехать в те края, необходимо как следует подготовиться.

Жан-Пьер. Лабович, вы сказали? А издатель кто?

М1. Кордье, если не ошибаюсь. Я могу потом сказать поточнее.

Все (радостно, восторженно).

— Он разговаривает…

— Вопросы задает…

— Это его заинтересовало…

М1. А почему бы ему не интересоваться византийским искусством?

Ж1. Да потому что некоторое время назад…

М1. А что было некоторое время назад?

Ж2. Да вы же сам…

М1. Что я сам?

Ж3. Ну, его молчание…

М1. Какое молчание?

Ж4 (смущенно). Это было немного… Мне показалось… (Мнется, потом говорит.) А впрочем, нет… Сама не знаю…

М1. Ну и я не знаю. Я ничего не заметил.

Ложь

Действующие лица

Ивонна.

Люси.

Симона.

Жюльетта.

Жанна.

Жак.

Робер.

Пьер.

Венсан.

Ивонна. Я была готова провалиться сквозь землю.

Люси. Я тоже. Я не знала, куда деваться.

Симона. О! Мы чуть не умерли.

Жак. Я ушам своим не поверил. Стивер. Как в дурном сне. Назвать это имя… При Мадлен…

Робер. При Мадлен? Он заговорил о Стивере? Не может быть…

Симона. Как вы осмелились?

Люси. Что касается меня, то я не решалась взглянуть на нее.

Ивонна. На нее больно было смотреть. Она вся сжалась… стала просто серой…

Робер. Послушайте, мне кажется, она скрывает это, как нечто постыдное.

Жак. Я стараюсь избегать, пускай даже отдаленно… И принимаю все меры… А вы… Из какого теста вы сделаны? Откуда у вас берется смелость? Хоть убейте меня…

Пьер. Я не мог удержаться… Как хотите, но это уже слишком. В конце концов, всему есть предел… За кого она нас принимает? За кретинов? Если бы вы только слышали ее! (Он подражает женскому голосу.) «Вы видели новые тарифы? Пожалуй, скоро придется ходить пешком. В метро нельзя будет ездить… И вечно за все расплачиваются такие бедняги, как мы…» А они преспокойно выслушивали все это… Вы бы только посмотрели на них… Как они поддакивали… Вздыхали.

Ивонна. О! Вздыхали… Вы преувеличиваете…

Пьер. Нисколько. Вы готовы были пожалеть ее. Все молчали, никто и пикнуть не смел… Это было свыше моих сил, вот я и взорвался…

Люси. И правда. Слово вылетело, точно пушечное ядро: Стивер! Вы буквально выкрикнули это…

Пьер. Нет, не выкрикнул, мне кажется, я просвистел. Во мне все кипело. (Изображает самого себя.) «А я думал, вы внучка Стивера… единственная наследница… Злые языки утверждают… Ведь это он — тот самый знаменитый стальной король, я не ошибся?» И тогда — вы видели?

Симона. Нет, я не могла смотреть, это было слишком ужасно.

Жак. Не понимаю, по какому праву… В конце концов, это ее дело. Она ни от кого ничего не требует…

Робер. Еще бы. А мне она кажется забавной. Что поделаешь, таких, как она, много. Сколько людей стыдятся того, что у них есть деньги, — невероятно. Вы заметили? Теперь всем хотелось бы иметь отца-пролетария. Я считаю, это здоровая тенденция…

Симона. Да, жанр «пролетария» сейчас в большом почете… Особенно среди интеллигенции… Они даже перенимают кое-что у них… Например, манеру говорить… одежду…

Венсан. Они — возможно… В таких вещах… Вы правы… Но что касается Мадлен, тут дело совсем в другом, у нее это не мода… Скорее, предосторожность: она, мне кажется, скупа… Но, признаюсь, на сей раз она перестаралась, она и меня раздражает… Хотя это вовсе не значит, что надо, подобно Пьеру…

Ивонна. Ах, Пьер такой непримиримый, такой нетерпимый… Знаете, дорогой Пьер, кого вы мне напоминаете? Того самого героя, уж не помню из какого романа, о котором кто-то сказал: он никогда и никому не позволит солгать даже самую малость…

Люси. Это верно, Пьер, вы ужасны… Нельзя же ни с того ни с сего превращать себя в защитника попранных истин, непогрешимого судью… Уверяю вас, это вам не идет.

Пьер. Говорю же вам, это вылетело само собой… как будто кто-то подтолкнул меня… Ничего, ничего — и вдруг… колесо завертелось, костер запылал…

Жюльетта (с прямодушной важностью). Именно так прокладывает себе дорогу истина. Это следует сказать в оправдание Пьера: когда истина ищет выхода, рвется на волю…

Жанна. Да, да! Ее не удержишь… Она требует жизненного пространства, мы и понятия не имеем… Начинается своего рода экспансия…

Жак. Признаться, когда Мадлен затевает это, у меня тоже начинается зуд, и бывают моменты…

Жюльетта. Да, я считаю, что она ведет себя из ряда вон…

Симона. Так и есть, мне кажется, раньше она была скромнее и делала это мягче… А теперь эти бесконечные причитания…

Жанна. Должна сказать, что я бы на ее месте… Не знаю, но я бы ни за что не осмелилась… Я бы испугалась… Я никогда не могла, даже по пустякам… Прежде всего, мой отец с самого раннего детства… Что-что, а с этим у нас было строго… Да потом, мне бы и в голову не пришло…

Венсан. Однако такая кристальная честность… Должно быть, это утомительно…

Жанна. Нисколько, терпеть не могу лгать. Даже в мелочах я никогда бы не смогла…

Жак. Чему вы улыбаетесь, Пьер?

Пьер. Я улыбаюсь?

Жак. Да, и с таким видом… С вами никогда не знаешь… Вы вроде детектора лжи…

Пьер. Почему? Разве кто-нибудь солгал?

Жак. Нет. Но Жанна сказала, что она никогда не лжет… Так вот это ее «никогда»… Я подумал… ведь это такая редкость. Мне показалось, что у вас тут же… как бы это сказать… Словом, у меня сложилось впечатление, будто на вас опять нашло… И вы улыбнулись…

Робер. О, послушайте, хватит